Выражаю огромную благодарность моему учебнику по математике, который пылился на полке и вдохновлял меня своим стойким к атаке знаниями видом…

- Дорогие мои ребята, в это тяжёлое время, когда добывать лимонные дольки оптом становиться всё сложнее… - на этой проникновенной ноте начал свою ежегодную речь повар и фюрер Кинг Брэдли, Великий и Немного Сумасшедший (последний титул был дан ему неофициально). Со слов «дорогие мои ребята» начиналось краткое вводное наставление, длившееся обычно никак не больше трёх с половиной часов, включающее в себя «так сказать», «выражая фигуральное материальным» и другие матерные слова.
- Блииин! – протянули дружно военные. Послышался звук методично стукающихся о столы голов. Пока столы побеждали…
- Я есть хочу! И не блины, а что-нибудь существеннее, – жалобно проскулил Бреда, ковыряя вилкой пустую тарелку и рассуждая, какова она на вкус, если её полить майонезом. Удручающее зрелище.
- Молчать! Я конспектирую! В его словах может находиться скрытый смысл! – прошипела грозно Риза и снова уткнулась в кучу салфеток, на которых она записывала каждое слово за фюрером, салфетки рвались, заставляя Ризу порядочно нервничать.
- В этом году в наш дружный коллектив присоеденится еще один гос.алхимик, потому под руководство Роя Мустанга...
- А почему к нам? – поинтересовался голос из зала, смахивающий на голос Джина Хавока.
- А вы думаете, куда принято попадать всем положительным героям? Правильно, поближе к Элрикам! – строго ответила за фюрера секретарша, устремив нетерпеливый взгляд на двери.
- Итак… - бодро продолжил Брэдли и так же посмотрел на двери. Военные, проследив за его взглядом, тоже уставились в ту же сторону. Ничего не происходило. Двери оставались глухи к возложенным на них надеждам.
- Почему спецэффекты запаздывают? Где триумфальный выход? – суфлёрским шёпотом поинтересовался кто-то.
Начальство ответило дружным пожатием плеч, выразив небывалое единодушие. А Ватто Фалман
ещё и скривился: «Вечно эти накладки с расписанием!»
Секунд через десять непрекращающихся шепотков и просьб посмотреть в ту сторону ещё чуть-чуть двери наконец распахнулись (здесь идёт замедленная съёмка)… и за ними никого не оказалось. Военные, и мустанговцы в частности, замерли с открытыми ртами. Вдруг из-за двери робко высунулась чья-то лохматая светловолосая голова, а затем появилось и то, к чему она присоединялась. Это оказалась высокая девушка лет шестнадцати с доходившими ей до плеч чёрными волосами («Эй, а почему автор написал «светловолосая»? – шёпотом поинтересовался Ал у Эда. «Лучше не спорить! Авторы – личности самолюбивые!»). Удивлённо оглядев зал с самым наивным видом, она удобнее перехватила здоровенную сумку «Adidas» и потащила её по полу, оставляя в полу неглубокую вмятину.
Оглядев рваные джинсы и короткий синий топик в кислотно-розовую ромашку, Риза сделала следующий вывод: «Скорее всего она из Драхмы, максимум – из Ксинга!» Тем временем безымянная незнакомка мужественно тащила через весь зал тяжеленную сумку под недоумённые взгляды мужского населения штаба, причём с её лица не сходила скромность и доброта ко всему сущему.
«Какая милая девушка. Надо извлечь из этой мудрой мысли какой-нибудь вывод, желательно, философский!» - с долей практичности подумал Эдо. Сумку тащила – любо-дорого взглянуть!
- Прости, - будничным тоном сказала она, садясь на скамейку рядом с хрипящим Эдо и стаскивая на него сумку. Там что-то методично звякнуло.
- Ничего, со мной и хуже бывало, - всё больше и больше углубляясь в воспоминания о героическом прошлом, ответил Эдо, оглядывая соседку с ног до головы.
- Всё! Знакомство состоялось, теперь можно и поесть! – улыбнулся фюрер и картинно махнул руками. Зал радостно завозился.– Кушайте на здоровье!
- Зовут-то тебя как? – спросил с набитым ртом Бреда, мозги которого включались только во время еды.
- Как всех. Кричите – я приду, - пожала плечами девушка, осматривая куриную ножку на своей тарелке с таким любопытством, словно она только что призналась ей в своих планах на будущее.
Риза нахмурилась: её по непонятной причине настораживали странные личности.
- А имя у тебя есть? – осторожно спросила она.
- Есть. Поделиться? – новенькая хихикнула. – Да ладно вам, шучу я, при-ка-лы-ва-юсь, одним словом! Меня зовут Маша Сьюева.
- Как? Мэри-Сью? – переспросил Хавок, который вроде где-то слышал нечто подобное. Интересно, где? Ну вот, опять вопросы. И как его мозг с этим справиться?
- Это по-вашему, а по-нашему Маша Сьюева, - терпеливо объяснила Маша Сьюева. – Понятно?
Вообще-то по лицам мустанговцев (открытый рот – признак дебилизма) можно было смело сказать об обратном.
- Я из Драхмы, - туманно пояснила Маша, рассказ которой, изобилующий подробностями, как многоэтажными домами в пустыне, втягивал в себя всё больше потенциальных слушателей. Вот уже и тайса подключился, а это значит, что максимум завтра душещипательную историю о спасшейся из рук гомункулов при помощи туши для ресниц и картонного ножа бедняжке будет знать каждый куст в лесу.
- Аааа, - протянули в голос Эдо, Ал и Риза и снова занялись содержимым тарелок. Когда всё было съедено, выпито и покидано в начальство, Эдо пристально уставился на Машу, потому как его терзали смутные сомнения, что ему знакомо это лицо.
- Мне знакомо твоё лицо. Мы случайно не встречались раньше? – наконец поинтересовался он у неё, глядя, как Маша царапает на листе какие-то не то интегралы, не то секретные знаки: «Doehala normal’no, vsu noch’ rasskazivala voditelu etogo strannogo avtobusa anekdoti, on govoril, chto ya ochen’ naivnaya, prishlos’ ubegdat’ v obratnom... Ne volnuisya – ego otkachali. Budut novosti – obayzatel’no nichego ne rasskazu». Скатав тетрадный листочек в косую линейку в трубочку, Маша бережно сунула его в задний карман джинс.
- Может, ты читал левый нижний угол последней страницы «Юного комсомольца» от 12 декабря 1910 года? Я тогда лучше всех завязала сто сорок восемь галстуков и аккуратнее всех склеила коробочки из фантиков, и мою фотографию поместили в газету. Правда, голову пришлось отрезать – не входила, но всё равно приятно! – радостно сказала Маша, Эдо же оставалось лишь надеяться, что сумасшествие не передаётся воздушно-капельным путём.
«По ней видно, что с медведями чего-то не поделила!» - с ужасом подумал Хавок. Как любой англичанин, он ассоциировал Драхму исключительно с медведями и валенками, а по праздникам ещё и с водкой.
- А откуда ты так хорошо английский знаешь? – вдруг осенило Эдо, а Рой на него сразу обиделся – и как ему в голову не пришёл такой вопрос!?
- Я всегда внимательно читаю этикетки. Made in China – для меня не предел! – категорично отрезала она и снова мило улыбнулась, принимаясь с восхищением оглядывать зал и рассеянно накручивать на палец прядь волос. Кимбли залюбовался ею (тоже влюбился?) и едва не захлебнулся появившимся на столе пудингом.